Недавние указы президента Казахстана формализовали переход антикоррупционной службы под контроль Комитета национальной безопасности. На первый взгляд — шаг к централизации. Но политолог Данияр Ашимбаев предупреждает: такая реформа — шаг нетрадиционный и, вероятно, временный. Почему КНБ исторически возвращает полномочия, а Антикор — вовсе чужеродный элемент в этой системе?
Вот что пишет Ашимбаев, дословно:
«Указы президента закрепили тот факт, что КНБ поглотил антикоррупционную службу. Теперь осталось внести соответствующие изменения в законодательство.
Реформа эта, скажем так, несколько нетрадиционна.
Структура КНБ сидит на старой советской традиции, по которой в ведении спецслужбы находились пограничные войска, правительственная связь, внешняя разведка, охрана первых лиц.
В 1995 г. пограничников сделали отдельным госкомитетом, в 1997 г. передали военным, но в 1999 г. все равно вернули в КНБ.
Осенью 1995 г. отдельным ведомством стал СОП, который увел за собой правительственную связь. КНБ ее вернул в 1997 г.
СОП стал впоследствии СГО и занимался не только охраной, но и достаточно широким перечнем вопросов, включая поставку кадров для таможни и КНБ.
В том же 1995 г. был создан Государственный следственный комитет (ГСК), которому отдали все профильные подразделения прокуратуры, МВД и КНБ. Через два года ГСК был ликвидирован.
Внешняя разведка из КНБ уходила дважды — в 1997–1998 («Барлау») и в 2009–2019 («Сырбар»), но оба раза возвращалась обратно.
А вот Антикор — это структура, которая для КНБ не традиционна и, более того, много лет выступала для него противовесом.
В своё время это была налоговая милиция-полиция (1994), затем поглотила экономическую полицию МВД — бывший ОБХСС (1998), в 2001 г. стала финансовой полицией, в 2004 г. — Агентством по борьбе с экономической и коррупционной преступностью.
В 2014 г. его объединили с АДГС с передачей экономических и финансовых преступлений Минфину.
В 2015 г. из Агентства по делам государственной службы и противодействию коррупции сделали Министерство по делам госслужбы, при котором было Нацбюро по противодействию коррупции.
В 2016 г. снова появилось АДГСПК, которое в 2019 г. разделили на АДГС и ныне ликвидированный АПК.
Наследником прежнего финпола является и АФМ. Его биография такова:
В 2008 г. Комитет финансового мониторинга создали при Минфине (Генпрокуратура хотела себе),
в 2014 г. в МФ появился КГД, куда перешли полномочия АБЭКП.
В 2018 г. силовой блок от КГД передали КФМ, а в 2021 г. он стал АФМ — уже подчинённым президенту.
Технически именно АФМ — наследник прежней АФП, но вопрос не только в экономических преступлениях, но и в борьбе с коррупцией.
КНБ исторически занимался и этим, но всегда важна была система противовесов.
Представляется, что подчинение антикоррупционной службы органам нацбезопасности будет относительно недолгим.
Причина тому — не только аппаратная, но и политическая традиция».
Что стоит за слиянием?
На первый взгляд, перед нами — аппаратная логика: упростить управление, сконцентрировать силовые функции, сократить параллельные структуры. Но опыт казахстанской бюрократии показывает, что такие объединения редко бывают вечными.
КНБ уже «глотал» и «выплёвывал» внешнюю разведку, СОП, погранслужбу, следственные органы. В каждом случае спустя 2–5 лет начинался откат. Потому что за фасадом административной централизации скрываются тонкие балансы: между министерствами, ведомствами, кланами и президентской вертикалью.
Антикоррупционная служба в последние годы превратилась в самостоятельного игрока — с прямой подотчётностью президенту, публичным мандатом и своими аппаратными интересами. Встроить её в вертикаль КНБ — значит лишить поле одного из немногих внутренних противовесов.
Возможные последствия
- Централизация контроля над антикоррупционными делами: это может укрепить власть, но ослабить доверие общества к механизму борьбы с коррупцией.
- Ограничение прозрачности: при поглощении КНБ часть дел может стать закрытыми по линии госбезопасности.
- Аппаратные трения: АФМ и КНБ могут начать делить полномочия и сферы влияния — что уже случалось в 2010-х.
Временное усиление — перед новым разъединением?
Данияр Ашимбаев напоминает: в Казахстане нет вечных слияний. Всё, что когда-то было объединено, может быть вновь разъединено — в зависимости от политической необходимости и новых приоритетов.
Поглощение Антикора КНБ — это не победа одной структуры, а, скорее, новая перестановка фигур. И, как показывает история, не финальная.
